Реликтовая роща

Назавтра прямо с утра мне позвонил завсекцией складирования и хранения.

- Босс, куда отправить формы?

- Какие формы? – спросил я.

- Пластиковые, для студня. Нам сейчас доставили партию форм для студня: три с половиной миллиона штук круглых с отверстием посередине; пять миллионов шестьсот тысяч квадратных без отверстий и семь миллионов триста тысяч восьмиугольных; и завтра ожидается новая большая партия из Шенектеди.

- Какого чёрта они посылают нам такую уйму форм?

- Понятия не имею. Раз наш хозкомпьютер заказал их, значит, они нам нужны. Куда их отправить? Думаю, подойдёт тот новый склад в восточном секторе. Вы не против?

- Не против, - сказал я и отключился.

Сидя на председательском месте в зале совещаний Моултон Траст, Лесквиллан вопросил ровным, негромким, против обыкновения, голосом:

- Скажите, Эсров: это вы предложили сенатору Хигби дополнить свою речь на Луне некоей информацией, затрагивающей как мою компанию, так и вашу? Да или нет?

- Это были ничего не значащие сведения, мистер Лесквиллан, - отвечал Эсров умоляюще. – Они затрагивали лишь чисто формальный аспект нашей политики.

Ровно в 2.30 пополудни в офисе компании «Моултон Траст», где в атмосфере деловитости и спокойствия работа шла с отлаженностью часового механизма, узнали о запросе Ван Юнга. Две минуты спустя атмосфера в офисе по-прежнему оставалась деловитой, но от спокойствия не осталось и следа.

Трое главных держателей акций, Н. Роуэнс, Ф.К. Эсров и Сесил Нейфорт-Ритингс, сгрудились в конце длинного стола в конференц-зале. Эсров в негодовании взмахнул копией запроса.

Ричард ДеВитт Миллер

Свенсон, диспетчер

"Swenson, Dispatcher" by Richard DeWitt Miller

Перевод: Данита

15 октября 2177 года в офис компании «Акме. Межпланетные перевозки» ввалился человек по имени Свенсон и объявил, что желает получить место диспетчера.

Его вытолкали в шею. Дверь при этом запереть не позаботились, вследствие чего его тут же пришлось выталкивать вторично. На сей раз дверь заперли самым тщательным образом, но позабыли про окно. Непрезентабельный тесноватый офис располагался на первом этаже, а Свенсона Бог ростом не обидел. Когда, перевалившись через подоконник, он в третий раз предстал перед дирекцией, та в лёгком смятении осознала, что имеет дело с чем-то более серьёзным, нежели пьяная настойчивость.

«Акме. Межпланетные перевозки» была одной из тех мелких гермофрадитных фирм с солидным грузооборотом и субтильным пассажиропотоком, что расплодились во время последней масштабной звёздной войны за мир во всём мире, когда США создали военные базы по всей Солнечной системе. Базы, естественно, требовали регулярных поставок, и мелкие компании неплохо наживались, транспортируя кислород, провизию, запчасти, выпивку, курево, женщин, обмундирование, бумагу для печатания рапортов в требуемом уставом количестве экземпляров и прочий стратегический груз. С наступлением мира времена процветания ушли в прошлое. «Акме» и ей подобным приходилось теперь хвататься за любой заработок, постоянно находясь на волосок от полного краха.

Только Джейми не двинулся с места. Он давно уже помалкивал. Лишь когда они с Родом остались вдвоём, историк ухмыльнулся и заговорил.

- Должен заметить, что для психологов они все редкостные лопухи. Обвести их вокруг пальца ничего не стоит.

- Тебе ли не знать. – Род потёр лицо, тщетно пытаясь прогнать усталость. – Ты на этом деле собаку съел. Кого сегодня облапошил?

- Да я про то шоу, которое ты им сейчас выдал. Я же видел – они все явились сюда, как в воду опущенные. Каждый уже готов был объявить тебе, что он пас. И тут, не успевает никто и рта раскрыть, как ты выдаёшь: «Не имею ни к кому претензий; вы сделали всё, что могли; задача не имеет решения, миссия невыполнима». В общем, даёшь понять, что готов бросить эту безнадёжную затею. И они тут же начинают хором уверять тебя: «Ни в коем случае, Род! Ты слишком ценен для проекта, Род! Ты не должен падать духом; кто угодно, но только не ты! Мы с тобой, Род, можешь на нас рассчитывать!» И пораженческих настроений как не бывало. Отличная работа.

- Кроме шуток, Джейми. Я и впрямь подумываю бросить эту безнадёжную затею. Не знаю, в чём мы дали маху, но лично я выдохся. Больше никаких идей.

Джейми стал серьёзен.

- Что будет с проектом, если ты уйдёшь?

- О, капитан Снелл! – приветливо воскликнула Флоренс Вуд, подняв голову от стола. – Рада вас видеть!

- Хэлло, - отвечал я с улыбкой. – Надеюсь, вы не станете возражать против моей компании на некоторое время?

- Я не могу сейчас... капитан Снелл! Не...

Лёгкий клик – и семь с половиной тонн сверхпрочного сплава повернулись на точно пригнанных шарнирах и заняли своё место в точно подогнанном проёме. У меня на миг заложило уши. Затем, как и полагается, сработало реле, раздался слаженный гул моторов, и стержни массивной решётки вошли в точно выверенные пазы. Ещё один негромкий клик, неумолимый, как приговор Господень – и семь с половиной тонн не поддающейся ни сверлу, ни взрывчатке стали наглухо отрезали нас от внешнего мира.

-... надо! – отчаянно выдохнула Флоренс, уставившись на меня в ужасе.

Тот факт, что замок двери снабжён часовым механизмом, позволяющим открывать её исключительно в промежуток времени от 9.15 до 9.30 утра рабочего дня, из параграфа инструкции сделался для неё вопросом жизни и смерти. Равно как и то, что дверь герметична,  а на имеющемся в хранилище объёме воздуха взрослому человеку до утра не протянуть, не говоря уже о двоих взрослых; а главное, что один из этих двоих – она сама!

- Мы задохнёмся!

Оба мы переигрывали. Мистер Вуд – встретив меня с преувеличенной сердечностью, держась со мною покровительственно, всем свои видом выказывая убеждённость, что мною движет исключительно интерес к его дочери. Я – делая вид, что принимаю его игру за чистую монету; в то время как в действительности лишь пользовался случаем приглядеться к нему и его домашним.

Не так уж трудно вывести на чистую воду того, кто прикидывается глухонемым. Можно сколько угодно тренировать себя симулировать глухоту; но если над ухом внезапно пальнут из  пистолета, подскочишь, как ошпаренный. С телепатами такая методика не работает: их невозможно застать врасплох. Я это знал; и всё же должен был попробовать. Я провёл обеих женщин через целый лабиринт телепатических ловушек. Мистер Вуд снёс всё это спокойно и терпеливо. Он понимал, что вид его дочери вполне способен пробудить у мужских особей определённые фантазии; а что до моих непристойных измышлений в адрес его жены, то он и тут понял, что это всего лишь тест на предмет выявления у неё телепатических способностей. В конце концов, он напрямик посоветовал мне не тратить попусту времени. Отсутствие смущения и возмущения со стороны обеих женщин объяснялось не умением подавлять свою реакцию, а полнейшим отсутствием у них каких бы то ни было телепатических способностей. Более того, мистер Вуд недвусмысленно дал понять мне, что ни жена, ни дочь не подозревают о его таланте экстрасенса; что такое положение вещей его устраивает как нельзя лучше; и что он намерен сохранять его и впредь. И все мои ухищрения ни к чему не приведут, о чём мне следовало догадаться с самого начала.

Они стали приглашать меня, и время от времени я наслаждался хорошим обедом в компании Флоренс.

Снаружи по-прежнему лило, и налетавший порывами ветер трепал завесу дождя в клочья и гнал их вдоль улицы. Девушка жалась к дверям, ища укрытия под козырьком у входа. Из-за ветра укрытие было не ахти, плащ тоже почти не защищал: ветер просто раздувал полы, раз за разом обдавая девушку холодными брызгами. Женщина до мозга костей, она упорно пыталась привести в порядок свой пострадавший от ветра маленький складной зонтик, вместо того чтобы выбросить эту уже ни на что не годную мешанину из погнутых спиц. Когда я открыл дверь, она обернулась ко мне – промокшая и наверняка озябшая, согласная принять любую помощь и надеющаяся, что спаситель не воспользуется её беззащитностью.

Я показал ей служебное удостоверение.

- Говард Снелл, - прочитала она вслух. – Капитан, особый отдел. – Выражение смущения на мокром от дождя лице сменилось восхищением и, словно желая ответить откровенностью на откровенность, она добавила. – Меня зовут Флоренс Вуд.

Каким-то невероятным образом по истечении двадцати месяцев они оба всё ещё были живы. Настал день, когда в небе показался, приближаясь, корабль; и Бринкер, от которого остались лишь кожа да кости, выбрался из каверны, служившей им жилищем, и потащился на корабль занять место за боевой установкой.

И тогда Коупланд напал на него – как ослабевший от голода хищник на ослабевшую добычу.

На этот раз почти не встретил сопротивления.

Теперь оставалось только подождать, пока его подберут. Корабль приближался, и уже можно было сквозь усилившееся свечение кометы разглядеть его очертания.

От голода Коупланда мутило, сознание заволакивал туман. Он смотрел на Бринкера, валявшегося без сознания. Бедняга Бринкер, жизнь положивший на то, чтобы одолеть безжизненность и пустынность Луны. К горлу Коупланда подступали рыдания. Всему виной безжизненность и пустынность - на Луне, здесь, повсюду. Коупланд отчаянно цеплялся за остатки здравого смысла. Всегдашнее упорство пришло на помощь, и мысли обрели некое подобие ясности.

Эти двадцать месяцев мучений  - они же не были впустую. Начатое надо доводить до конца, а не бросать на середине. Чего хотел Бринкер? Чтобы на Луне стало легче жить. Это нужно? Нужно, потому что сейчас там невыносимо. Значит, дело надо довести до конца, тем более, что сделано уже так много. Безжизненность и пустынность губят человека? Значит, с ними надо покончить! Волна ярости накатила на него, в ушах шумело. Он смутно сознавал, что им, как и Бринкером, движет теперь лунная болезнь. Ну и пусть. Чем, в конце концов, грозит столкновение Луны с кометой? Оборудование ценное погибнет? Чёрт с ним - новое сделают. А ему терять нечего. После этих двадцати месяцев тюрьма будет для него раем.

Перевод: Данита

Странной формы следы виднелись в лунной пыли так же чётко, как пятьдесят миллионов лет назад, в тот день, когда их оставили побывавшие здесь существа с Марса. Только теперь их защищало пластиковое покрытие, чтобы ненароком не затоптали.

- Ну и что? – равнодушно буркнул Коупланд. – Про эти следы все знают. Ясно же, что раз здесь ни ветра, ни воды, то им вовек ничего не сделается. Но интересно взглянуть. Спасибо, что показал чечако местную достопримечательность.

Арни Коупланду  недавно минуло девятнадцать. Внимательный взгляд и сурово сжатые губы придавали ему чересчур серьёзный вид. Его переполняли пытливость и недоверчивость. Стоя в нескольких десятках метров от купола станции Браге и разглядывая чуть прищуренными серыми глазами своего высокого, широкоплечего спутника Джесса Бринкера, он прикидывал, что этот здоровяк  на добрых десять лет его старше и с замашками лунного старожила запросто может оказаться пустопорожним болтуном, пускающим новичку пыль в глаза, чтобы набить себе цену.

Но Коупланд был достаточно умён, чтобы не выдать своего скептицизма. В конце концов, он действительно здесь новичок, и ему необходим кто-нибудь, кто помог бы  освоиться.

 Там, на Земле, в штате Айова у него оставалась девушка, звали её Френсис. Но любовь подождёт. Сперва Луна. Роберту Пири для полного счастья требовался Северный полюс. Арни Коупланду требовалась Луна.

И не только Коупланду. Луна настоятельно требовалась всему человечеству. Луна была богатейшей кладовой полезных ископаемых. Луна в силу своей меньшей гравитации была отличной стартовой площадкой для космических полётов, позволяющей экономить дорогостоящее топливо. Луна в силу отсутствия атмосферы была идеальным местом для размещения обсерватории. Луна в силу безлюдности была подходящим полигоном для экспериментов слишком опасных, чтобы проводить их на Земле. Существовал ещё целый ряд причин, по которым Луну надлежало покорить и освоить.

И юный Коупланд, крепкий орешек девятнадцати лет от роду, был готов вытерпеть любые трудности, лишь бы помочь человечеству поскорее покорить Луну.

Он знал о Луне всё, что можно узнать из книг. Царство безмолвия; местами такое красивое, что дух захватывает. Кольца гор. Ослепительный свет солнца; угольно-чёрные тени. Бархатистая чернота неба, сверкающие точки звёзд и голубоватая сфера Земли. Коупланд знал, что можно стремиться на Луну – но, очутившись там, подвинуться рассудком и умереть; или же до конца дней своих озлобиться на весь белый свет, ибо Луна по зубам далеко не каждому.

Здесь жили в прорытых под землёй, герметизированных помещениях. Наружу выходили в скафандрах; связь держали по шлемофону. Пользовались водой, выпаренной из местного гипсового камня, и учитывали её чуть ли не по каплям. Вдыхали кислород, выделенный с помощью химических процессов из местных оксидов. Потом восстановители воздуха снова и снова выделяли его из выдыхаемого углекислого газа, так что одним и тем же воздухом можно было дышать  до бесконечности.

О том, что такая жизнь порой делает с человеком, Коупланд тоже читал. От необходимости ограничивать себя буквально во всём многие становились жадными. У некоторых жадность доходила до паранойи.  Из опасения, что кто-то выследит их и перехватит их заявки, геологоразведчики путали свои следы старательнее, чем лиса, удирающая от гончих.

Но читать - это одно…

- Кстати, насчёт долговечности здешних следов, - сказал он, чтобы поддержать разговор. – Я так понял, тут лучше держаться голых скал, а уж если выходишь на дно лунного моря, то выбирать места, где нет вулканического пепла или лунной пыли.

- Так делают только ошалевшие от жадности сквалыги, - презрительно фыркнул Бринкер. – Тоже ещё, скромняги – наследить боятся. Смотри, как надо.

Он поднял ногу, и в лунной пыли стал виден чёткий отпечаток его подошвы, по всей длине которого так же чётко отпечаталось большими буквами: БРИНКЕР.

- Настоящий разведчик гордится тем, где он побывал. Хочешь быть настоящим разведчиком - сделай себе именные башмаки, парень, и айда со мной.

Это уже было интересно.

- Надо подумать.